Роберт Хилльер

Давайте жить без мути и без блажи.
Пусть Солнце впредь глядит не на разор,
а вечно будет бдительно на страже,
чтоб всем жилось светлей, чем до сих пор.

Тогда мы все с восторге встретим роздых
от самых диких безнадёжных снов,
восславя Землю, Небеса и воздух,
будь даже ветер резок и суров.

Чтоб этак сталось, не один спаситель
взойдут на крест. - А лучше пусть живут ! -
Пусть гибнет интриган и соблазнитель,
что подстрекал, чтоб каждый мирный житель
стал лют да крут. Но пробуждённый люд -
и сам Господь - уж больше не заснут.

Одной лишь Вере в Мире ведом Бог.
Свет Мира гасится его же дланью.
Смысл жизни нынче людям невдомёк -
слепцы не видят яркого сиянья.

Вы катитесь в погибельную даль,
спеша в водовороты разрушенья.
Вы тратите всё золото на сталь.
Ваш разум искажён. В мозгах - гниенье.

Отдельные глашатаи, трубя
о существе великих планов
в воображении готовят из себя
могучих торжествующих Тиранов,
клянут мораль и требуют смести
всё то, что в Мире свято и в чести.

Вглядеться, что к чему, - не лишний труд.
В бесплодных спорах не сыскать резона.
К успеху наши ссоры не ведут.
Припомним лучше древние законы.

В закатный час, в безветренном бору,
где даже время почивает сладко,
возобновим духовную игру
любителей свободы и порядка.

Пусть нас освищут, как иной тупак
смеётся над монашеским терпеньем
того, кто смотрит, чтоб не гас маяк
у грозных скал, над бешеным теченьем.
Рассудок ищет, где приют от бурь.
Вне мира бродит тот, кто любит хмурь.

На нас хотят напасть, лишь не спешат
открыто высказать тупое зверство.
Непрочный мир давно уже чреват
войной с кровавым духом изуверства.

Добру не в радость орудийный гром
с братоубийством под истошным рёвом,
но вся история - борьба со Злом.
Изгнав одно, потом дерёмся с новым.

Вооружась всей храбростью земной,
мы, как Тесей, в совсем иную пору,
сразим Чудовище, не стоя за ценой,
какую б он себе не выбрал нору.
Есть сила, что нас сделала людьми -
на помощь ей свой путь и устреми!

У зла свои секреты и расклады.
Слыл Утренней Звездою Люцифер,
насмешливый, не знающий пощады,
бесстрашный и упорный изувер.

В нечистых целях, скверный греховодник
уже не отступал, берясь за гуж:
бесстыжий лицемер, подлец и сводник,
он был искусен в совращенье душ.

Он мог великим громом разразиться,
ни перед кем не сдерживая гнев...
Сметая прочь святыни и границы,
поправ весь мир и всё вокруг презрев,
Зло властвует и нагло, и хитро,
когда молчит духовное Добро.

В чём благо - это трудный вечный спор,
но в паре истин глупо сомневаться:
не в радость жить уму наперекор
и скверно быть рабами у богатства.

Не вытравим корыстности из душ -
останемся без нравственной подмоги.
В борьбе со злом надеяться на куш -
немыслимо, не отупев в итоге.

Когда внутри вражда с самим собой,
скудеют боевые арсеналы,
а враг всё злей навязывает бой
и зло уже не раз торжествовало.
Оно расчётливо в своей борьбе.
Добро ж, бездействуя, вредит себе.

Вчерашний ураган в остервененье
во всю терзал мой край, и двадцать лет
прошло со времени ужасного сраженья,
громившего, как ветер - лес, весь свет.

И всё же, уцелевши при разгроме,
по всей новоанглийской стороне,
играют красками в пожухшем буреломе
леса, что возродятся по весне.

Казалось бы, настал конец надежде,
сметённые леса уже мертвы,
а те готовы зеленеть, как прежде,
под птичий свист и шелесты листвы.
Без горстки тех, кого нельзя сломать,
мир после гроз не оживёт опять.

Ораторские штучки ни при чём.
Чрезмерная искусность бестолкова.
Ведь, если приедается приём,
то адресата не взволнует слово.

Я видел сокрушённый ветром лес,
но те стволы, что крепче, уцелели.
Я видел смерть, войну - и ряд чудес,
когда гроза не достигала цели.

Нелепы и способны вызвать смех
надежды всех людей, лишённых воли.
Их деньгами не залепить прорех.
Они обречены на неуспех.
Хоть ураган, хоть бой на бранном поле -
лишь сильный дух спасает нас в недоле.

Кто не забыл мисс Ланг до этих пор?
В её игре был яростный напор.
Тогда была из каждого окна
бетховенская музыка слышна.

Во всём посёлке люди и листва
в жару дышали лишь едва-едва,
хоть поливай водою через шланг, -
за исключением одной мисс Ланг.

"С такою музыкой ей в Ад пора" -
сказала мать. "Отличная игра! -
вскричала тётя Элла с похвалой,
а тётя Марион была презлой.

Мать с тётками давно в могилах спят.
Теперь лишь только сёстры, я да брат
всё помним, бегу лет наперекор,
мисс Ланг, её упорство и задор.

Elinor Wylie полюбила Шелли,
a Amy Lowell полюбила Китса.
Как часто Байрон был у милой цели,
он сам в своих подсчётах мог бы сбиться.
Поэты! Быстро мрите, не успев
попасть в ловушки самых юных дев!

Но Блейку не достались те щедроты.
Никто, пожалуй, не любил Шекспира.
Им не хватало качеств Ланселота,
и раньше срока не ломалась лира.
И мне - увы! - давно за пятьдесят.
Такого полюбить не захотят.

(И всё же не спешу ложиться в гроб -
есть прецедент: Edith Sitwell и Поп).

Тьма отступает. Мир - светлей,
В нём сразу стало веселей.
Сквозь ветви светится Звезда,
И мчат Архангелы сюда.
Им рады Небо и Земля.
Внизу - три мудрых Короля.
Ведь там, где приключилось это,
лежит Ребёнок - Чадо Света !
Святая Дева ждёт без слов
прихода сельских пастухов.
Быки и овцы, вместо клира,
глядят на отдых Князя Мира,
на свет небесного лица -
и воспаряют все сердца !
Аминь.

То был поэт и славный человек.
Он с юных лет и весь свой трудный век
во всём, о чём теперь мы здраво судим,
был честно предан Господу и людям
и щедро рассыпал здоровый смех.
(Бог любит радость, Дьявол - всякий грех).
Он не чурался выпить за обедом,
не брезгуя при том любым соседом.
Был набожен. Молился в должный срок,
но не чрезмерно. Время он берёг.
Не ездил как беспечный ротозей:
описывал и встречных, и друзей.
Годами странствовал, порой в лишеньях,
и мог порассказать о приключеньях.
Учился у Петрарки и Боккачо
писать умно и весело впридачу.
Но слушал и простого мужика,
которого мог счесть за остряка.
Писатель и товарищ, верный в дружбе,
он никогда не забывал о службе
троим подряд английским королям -
был важным порученцем по делам,
а, съездив к итальянцам и французам,
вернулся в Англию с ценнейшим грузом.
Он в творчестве был подлинно велик,
впервые применив родной язык.
Он был забавник, благородный в чувствах,
знаток в напитках и в любых искусствах.
Он весь свой век вобрал в большой портрет.
Он был очаровательный поэт,
великолепный мастер - что ни слово.
Пришли, Господь, сейчас опять такого !

*Джеффри Чосер (1340 - 1400) - основоположник английской художественной литературы на
родном языке.

Загадочная дочь седого Океана !
Ты спишь смертельным сном под тенью валуна.
Но луч зари, дрожа, кладёт свои румяна
на руки и лицо - их бледность не видна.
Чешуйки на хвосте, подобные червонцам,
блестят, как паруса на Адриатике, под солнцем.

Как ты могла уйти из лона Океана ?
Да, верно, он жесток, но как пригож собой!
Экватор веселей, чем северные страны.
С чего же ты сюда заброшена судьбой ?
Не ты ль была властна над страстной круговертью,
когда твой взгляд толкал пленённых им нырять за смертью ?

Не вышло ль дело так, что всем волшебным зовам
какой-нибудь моряк поддаться не желал -
спокойный паренёк с характером суровым,
мужавший здесь - среди новоанглийских скал.
Таким тебя обрёк немыслимым заботам,
что поплыла на смерть к холодным северным широтам.

Ты спишь смертельным сном, и чары все пропали.
но смерть дарит душой всех тех, в ком билась страсть,
и Океан зовёт тебя от нас подале,
чтоб злые остряки не разевали пасть;
а Разум норовит не заострять внимания
и бреднями считать все наши странные мечтания.

Я плачу о былом очарованье
мальчишеской любви - моей мечты,
и в памяти в трагическом молчанье
мерцают волновавшие черты.

Но в Новой Англии задули Норды,
осенний холод - горше летних гроз.
Теперь мои скрипичные аккорды
ни в ком не вызывают нежных грёз.

Пленившись там мелодиями скрипки,
в саду, в заветном месте, может быть,
одна душа пройдёт, как по ошибке,
чтоб после всё скорей забыть.